Пара узелков на изнанке разогревов
Екатерина МихайловаКаждый психодраматист знает, зачем нужны разогревы – и использует их десятки. Время от времени практикуются и структурированные упражнения – не только для повышения спонтанности или увеличения контакта с чувствами или темой, а еще и для осознавания или закрепления какого-то умения. В некоторых группах это бывает полезно.
Об известных функциях разогревов говорить не будем, но обратим внимание на несколько аспектов этого традиционного психодраматического инструмента, которые все мы используем, но не всегда о них думаем при подготовке и проведении сессии.
Разогрев – если директор не разогревает группу за счет собственных действий, не «бьет чечетку» – начинается обычно с инструкции.
«Давайте встанем…» или «Подумайте о…» Неважно, медитативный разогрев или двигательный, в любом случае директор предлагает нечто сделать.
Одна из важных, но не часто обсуждаемых функций разогрева, особенно в начале общения с группой, – это установление ассиметричных ролей. Если сказать просто и грубо – в разогревах директор устанавливает и практикует свою власть, реализует свою идею разделения с группой ответственности, показывает стиль использования полномочий, а группа получает возможность это принять или не принять, войти в дополнительную роль.
Каждым выполнением любой, сколь угодно несложной и занятной инструкции, участники признают право директора управлять их действиями. И здесь возникает возможность сделать этот процесс заметным или незаметным, спровоцировать сопротивление (некоторые директора любят сразу побороться) или его заранее снять, чтобы не накапливалось и не «сдетонировало» в самый неподходящий момент. Как говорится, «все зависит».
Приведу несколько примеров, чтобы эта «властная функция» с ее возможностями и рисками была заметней
А. Группа солидных дяденек и тётенек, врачи; цель – знакомство с методом. Сидят, понятное дело, с «экспертным» видом, притом больше друг для друга (они-то коллеги, а директор им пока никто). Предложение директора – сразу после приветствия – «давайте сядем так, как будто только вы знаете, что будет дальше, только вы здесь эксперт… Посмотрите на группу и ведущего строгим взглядом экзаменатора, который не допустит всяких глупостей… Можно даже утрированно, очень, очень серьезно….» Директор утилизирует заранее «припасенное» сопротивление выходу из привычных ролей, присоединяется к тому, что они и так уже делают, но при этом предлагает это сделать «понарошку», да еще усилить. И если видит, что лбы нахмуриваются еще больше, будет держать эту инструкцию до тех пор, пока участникам не станет чуть-чуть неудобно, пока карикатурная экспертная роль не начнет немножко «жать в плечах» – но чуть-чуть, немножко. Вопрос нескольких секунд – следующая инструкция должна быть бессознательно воспринята как освобождение от неудобной позы. «А теперь выдохнем, сядем по-человечески и отложим тетради…»
Иногда начинают хихикать раньше – и тоже хорошо, можно и с этим как-то поступить. Могут на первое предложение ответить отказом – вместо усиления «зверской серьезности» наоборот откинуться, сесть вольно – и тогда придется присоединяться к стремлению все делать наоборот и предложить какую-нибудь штуку, построенную на парадоксе. В любом случае инициатива и запасные ходы должны оставаться у директора.
Но можно было бы не мудрить и спросить такую группу: «Коллеги, что было бы для вас важно и интересно в эти несколько часов?» Понятно, что сначала начнутся невыносимые банальности про повышение квалификации и новые инструменты, потом кто-то с кем-то слегка цапанётся, потом спросят что-нибудь о том, «что вы можете нам предложить»… В подходящий момент можно будет «поймать» нарастающую энергию и обратить ее в какое-нибудь действие, но времени все это займет больше. А главное – есть ли смысл вести процессуально-ориентированную группу в таком формате?
Б. Другой пример. Этот разогрев использовал Пол Холмс много лет назад на одной конференции под Москвой. В те времена приезжало много народу из регионов, наше психодраматическое сообщество было маленьким и состава участников не определяло, все чему-то хотели учиться, толком еще не зная, как и куда это приложить – в общем, осматривались в новых обстоятельствах мира, ставшего вдруг новым и незнакомым.
Группа большая, кто знаком – кто нет, все вроде психотерапевты, но из разных мест и разных «бэкграундов». Впереди два дня психодрамы.
Первое, что говорит директор – это то, что психодраму положено начинать с разогрева, сам-то он двигательных разогревов ужасно не любит, он даже в Оксфорде ненавидел все спортивное, но в зале так холодно…(Правда было холодно, и очень.) Поэтому, продолжает психоаналитик «по другой жизни» Пол Холмс, он просит всех образовать тройки и за три минуты сконструировать и показать в действии «машину, производящую хорошую психотерапию». Чушь полная, но по формальному признаку не кажется вовсе уж бессмыслицей. Перед этим директор явно дал понять: я бы ни за что, но мерзнем же! В его инструкции в свернутом виде заложен старый добрый английский абсурд, настоящее внимание к физическому состоянию группы (ну не разговоры же разговаривать, когда зубы лязгают), собственная роль неспортивного недотепы – и очень тонкое сообщение о том, что слова вообще неважны. Физический комфорт важен, контакт важен, спонтанность важна – а само задание только повод. Вот порозовевшие участники закончили демонстрацию «машин», а он и говорит: никто же не знает, что такое хорошая психотерапия…и бывает ли вообще она хорошей; это мы думаем, что бывает, а у мира на этот счет может быть и другое мнение… И следующим его шагом было предложение вспомнить в парах, как члены семьи в свое время реагировали на наш выбор рода занятий, озвучить одну наиболее запомнившуюся оценку… И все, выбор протагониста, «процесс пошел».
Холмс в этой ситуации – «почетный гость», иностранец, звезда и автор тогда только-только вышедшей книги. Ему за управление бороться незачем, ему и так первые двадцать минут будут смотреть в рот и придавать глубокий смысл каждому его междометию. И он сам вышучивает это, слегка юродствует – кажется, он еще что-то говорил и о своем плохом слухе , – все подвергает сомнению… эриксонианец бы сказал, что наводит легкий конфузионный транс… и твердой рукой ведет группу в сторону классической психодрамы с мамой-папой, хорошо зная, что во всем мире психотерапия – занятие сомнительное, реакция мамы-папы на этот выбор профессии явно будет у многих еще та, а чувства «детей» задеты.
Обратите внимание: в этих двух ситуациях директора не только «честно предупреждали» о будущем стиле работы, но и использовали возможный групповой перенос, не основанный – пока что – на реальном взаимодействии с ними. Фактически, они опережали на полшага появление тех форм группового поведения, которые по своим причинам считали необязательными, лишними для работы.
Еще один аспект разогрева, который порой недооценивается – это его собственный обучающий, расширяющий осознавание и даже катартический потенциал. Мы привыкли считать, – таков канон, – что «разогрев ведет к выбору протагониста». Привыкли делать его по возможности коротким – как в свое время учил Дэвид Киппер, 15% на разогрев, 15% на шеринг, остальное – действие.
Традиция, в общем и целом, такова.
Однако есть случаи, когда разогревы сами становятся источником терапевтического опыта – или когда они превращаются в психодраматическое исследование. Например, известная техника «Письма» Джеймса Сакса задумывалась и описана как разогрев, но в этом качестве – только чтобы выбрать протагониста и запустить действие – она явно не идеальна. Почему? Потому что в первой части, когда актуализируются многочисленные воспоминания, да к тому же еще и чувственно окрашенные – вспомнить звук…цвет…вкус…и прочее – уровень контакта с чувствами уже почти зашкаливает, да к тому же все это делается в парах со сменой партнеров, так что обмен всеми этими «картинками» очень плотный. Когнитивная перегрузка, масса проснувшихся ассоциативных связей и все нахлынувшие впечатления, воспоминания, контакты со сменяющимися партнерами не упорядочены, «булькают». Кто-то уже почти всплакнул, а тут новая инструкция и новый партнер, другое воспоминание. Создается многомерный эффект эмоциональной незавершенности, а предлагаемое после всего этого собственно «письмо» дает форму и выход этим чувствам. После того, как человек шесть, упираясь лбом в спину партнера (и явно пребывая в трансе), по очереди «напишут свое письмо», спрашивать: «Кто хотел бы поработать?» — на мой взгляд, конечно, как-то поздновато. Разумеется, все те, кто «пишет», – а это может быть и полгруппы, – и так практически протагонисты.
И разумеется, есть директора, которые выбирают наиболее разогретого и выводят его работу в большую драму. Но многие – особенно если «письма пишет» полгруппы – просто дают всем желающим эмоционально завершить начатое, а потом проводят шеринг.
Кстати, «шеринг по разогреву» — не такое уж исключение, поскольку описан как вариант в относительно недавних руководствах по психодраме. Там говорится, в частности, о том, что иногда полезно поделиться чувствами, возникшими в ходе разогрева, если их уж очень много или они уж очень сложные и богатые. В первом случае это нужно, чтобы иметь дееспособную группу, которая сможет адекватно помогать «законному» протагонисту. Во втором, что называется, чтоб добро не пропадало – начнется чья-то драма, что-то из маленьких личных инсайтов забудется, какие-то смысловые связи не установятся, не до того будет.
А бывает, что из разогрева получается учебное упражнение. Вот один лишь пример. В некоторых учебных группах дублирование – как самая сложная базовая техника – нуждается в дополнительной «аранжировке» учебными упражнениями. В общем, можно обойтись и без этого – просто корректировать работу дублей в реальных драмах. Но некоторые «гаммы» этот процесс ускоряют. Один из таких разогревов-гамм примерно таков. Прошу группу образовать пары, напоминаю о «правилах приличий для внутреннего голоса» — не говорить слишком громко и много, не появляться в поле зрения и т.д. (Речь идет об отработке прямого простого дублирования). Поскольку это всего лишь упражнение, дубли у нас не присоединяются к процессу, а его создают. «Настоящее» дублирование – как минимум, директорское – группа к этому моменту уже не раз видела, но тут мы начинаем разбирать процесс по косточкам, поэтому материал сугубо условный. Итак, «образовали пары…решили, кто человек, а кто внутренний голос…А внутренний голос очень тревожный, подозрительный. Он обращает внимание на все, что может означать какую-то угрозу…нагнетает напряжение…Используйте только реальные явления: вот у вашего «квази-протагониста» убыстрилось дыхание, вот скрипнула половица…Так ходим две минуты. Начали». Через две минуты прошу остановиться, одновременно повернуться кругом и тем самым поменяться: при одновременном повороте лиц друг друга не увидеть, «таинственности» и тревоги больше. Еще две минуты – и закончили. Повернулись лицом друг к другу…(тут всегда преобладает нервный смех, но это, конечно, защита). Дальше короткий шеринг, а потом не такой короткий и серьезный разбор механизмов воздействия и контакта. Поскольку материал искусственный, игровой – ничего личного, но как цепляет!
Иногда потом вспоминается это крошечное упражнение, когда нужно бывает «придержать» не в меру ретивых дублей, которые уж очень суггестируют. Лучшей короткой демонстрации того, что дублирование – могучий инструмент, я не знаю. С другой стороны, то же упражненьице можно использовать просто как разогрев темы тревог и опасений, особенно социальных – собственно, так оно и появилось. А модификаций и соединений с чем-то другим тут может быть десяток, но это и так понятно.
Выводы: рассматривая существующие и придумывая новые разогревы, стоит иногда иметь в виду, что это не только «продвижение, подготовка группы, протагониста, вспомогательных «я» к психодраме», как это сказано у А.А. Шутценбергер, но и отдельный фрагмент коммуникации, у которого могут быть актуализированы по необходимости дополнительные функции. О трех из них я написала, есть и другие.
Несколько слов о параметрах модификации разогревов
А теперь – о «параметрах модификации». Это не настоящая классификация – скорее, кластеры. Поскольку придумывать и изменять упражнения приходится постоянно, из всей этой пестроты и мелькания постепенно вырисовываются ответы на вопрос: что мы обычно меняем, когда делаем из одного упражнения – другое? Понятно, что разные параметры изменений могут сочетаться.
1. Время. Ограничиваем или нет? Задаем сразу или подруливаем по ходу? Даем чуть меньше, чем это нужно – и тем самым обеспечиваем эффект Зейгарник – или вдоволь?
Пример: известнейшее упражнение, когда в парах один человек сзади поддерживает другого, подставив руки, а второй «отдает» столько своего веса, сколько ему комфортно. Говорят, что оно «на доверие». А может быть, на ответственность. Или на умение брать и давать. Но не исключено, что и просто для того, чтобы по очереди расслабиться в конце дня.
В данном контексте важно другое – сейчас мы говорим об ограничении времени. Когда сразу сказано, что поддерживать и получать эту поддержку они будут две минуты – и когда в начале не говорится ничего, а ровно через те же две минуты дается инструкция «вернуть» партнера в вертикальное положение – это два разных процесса. Когда знаешь, на сколько рассчитывать силы и как долго расслабляться, ведешь себя по-другому.
Кстати, в одном бизнес-тренинге я его давала и так, и так. Участники – взрослые умные дядьки и тетки – были поражены тем, насколько по-разному получилось. Их наблюдения породили интересную дискуссию про границы ответственности, но это уже другая история.
2 «Амплитуда». Закавычено, поскольку речь не только о размахе движения, но и о громкости, вообще о том, берем мы в работу крупное и заметное или тихое и маленькое, переходим ли от одного к другому.
Психодрама в силу своего происхождения и первых практик, любит громкое, крупное, яркое. Но иногда – скажем, когда мы учимся работать с очень интровертированными протагонистами, когда группа устала от интенсивныхдействий или в индивидуальной практике – имеет смысл «повертеть» параметр амплитуды в сторону уменьшения.
Пример: «Одна ваша рука – это ваш внутренний ребенок, детская часть. Другая – ваш внутренний родитель. Как они живут, что делают друг с другом?»
То же самое можно было бы разыграть «в натуральную величину», но тихое, сложное и очень «неплакатное» взаимодействие имеет свой ресурс.
Еще пример, на этот раз группового упражнения. Группа бродит, и когда двое встречаются, они молча двигаются относительно друг друга, ища самых правильных для обоих дистанций и положений. Чуть ближе – чуть дальше, под углом таким или этаким…останавливаются и завершают контакт – только глазами – когда обоим кажется, что вот так сейчас для них органично, сейчас между ними дистанция должна быть такой. Это упражнение может быть хорошим маленьким разогревом в цепочке, ведущей когда-то к групповой психодраматической работе, когда-то к социометрическому действию, когда-то просто к обновлению ощущений контакта после летних каникул.
Упражнения «уменьшенной амплитуды» сенсибилизируют к слабым сигналам, им нужно время и относительная безопасность. Явным признаком, что они не вовремя, является спонтанное укрупнение, упрощение и, следовательно, огрубление действия.
3. Конфигурация подгрупп. Вся группа? Пары, тройки, пятерки? По одному в центре? В две шеренги? В два круга? Про это можно было бы написать трактат, а здесь ограничусь парой намеков.
Разогревы в парах – особенно ограниченные по времени и требующие концентрации внимания на том, что говорит или делает партнер – пусть недолго, но используют базовое допущение pairing (по Биону) и тем самым «осаживают» слишком сильную тревогу. Поэтому бывают, к примеру, хороши в новой группе, когда часть народа запаздывает, а две трети, пришедшие вовремя, начинают уже от своего беспокойства уставать. В группе, работающей постоянно, это уже ненужно, там пары используются «по делу». То есть конфигурации используются когда-то для структурирования, уменьшения хаоса (в больших группах часто), когда-то ради содержания – как почти все упражнения в тройках, где есть А, Б и наблюдатель, — когда-то для утилизации каких-то динамических процессов (как в примере про пары), а когда-то просто для экономии времени…
4. Акцент на результате или на процессе. Слово «упражнение», которым мы называем все, что делается по инструкции, неточно. В англоязычной традиции есть exercises, а есть experiences. Первое про отработку, про упражнение как таковое – второе про непосредственный опыт, который сам себе результат. Но в действии обычно присутствует и то, и другое, поэтому речь идет лишь об акцентах.
Вот упомянутое выше упражнение с поддержкой. Можно дать инструкцию «максимум комфорта для стоящего впереди». Можно – «обратите внимание на то, насколько трудно или легко отказываться от «самостояния»». А можно – «найдите взаимоприемлемый баланс и получите удовольствие».
В том, куда смещаются акценты, важны конкретные слова директора, и, в частности, глаголы совершенного или несовершенного вида: одно дело «напугать», другое – «попугать». Одно дело «подвигаться», другое – «как можно быстрее и без единого слова образовать пятиугольник». И наше любимое психодраматическое «поисследовать» тоже появилось не просто так.
Вообще-то можно было бы говорить еще….
- о параметре «предлагаемых обстоятельств» как противоположном обычной реальности комнаты и группы;
- о параметре введения искусственных языков (все эти взаимодействия с исключенным привычным способом – договориться без слов, поздороваться ногами), при этом было бы любопытно, какой эффект дает лишение привычного языка, а какой – введение необычного;
- можно рассмотреть отдельно, как подпункт «Конфигурации», публичное и камерное, наличие/отсутствие наблюдателя, а также их сочетание, порой парадоксальное.
Анн Анселин Шутценбергер когда-то давала восхитительный разогрев – показать группе, что ты делаешь один дома. Разумеется, только для желающих и с шерингом. Это было нечто!
Но пора остановиться. Моей задачей было обратить ваше внимание на латентные смыслы достаточно обычных, всем нам известных действий.
Несколько вопросов к себе как директору (для тех, кого интересуют возможные «последствия разогрева»)
- Как директор я предпочитаю обычно один «большой» разогрев или цепочку«маленьких»? Первое – короче и не потребует дополнительной разработки запасных вариантов. Второе – позволяет почувствовать и увидеть, что происходит с группой. Шажок – смотрю, что делается…по ходу наблюдений решаю, предложу на следующем шажочке А, Б или С… следующий шажок, и т.д. Можно поменять направление в любой момент – и в любой момент остановиться. Каковы мои тактики начала сессии?
- Всегда ли мои инструкции по разогреву понимают и каковы могут быть причины непонимания – моя речь, выбор самих инструкций, сопротивление или что-то еще?
- Как – на основании чего – я решаю, что разогрева достаточно и можно двигаться дальше?
- В соответствии с моим представлением о целях работы, какие разогревы для меня будут скорее «на тему», «на взаимодействие», «на контакт с чувствами» — или на что-то еще? При этом помним, что другие смыслы не исчезают вовсе, а только уходят в фон – и могут из него в любой момент выпрыгнуть.
- Если я собираюсь разогревать группу по классическому определению разогрева как процедуры, «ведущей к выбору протагониста», — то в каком состоянии мне кажется верным оставить группу, когда протагонист будет выбран и мы начнем работать? Делаю ли я время от времени специальные шаги, направленные на состояние группы в этот момент?
- Какой типаж протагонистов косвенно стимулирует стилистика, образы моих привычных разогревов?
Поскольку собственный стиль и его скрытые послания осознавать трудно, здесь можно немного усложнить процедуру – дело того стоит, иногда получаются интереснейшие выводы.
Например, можно прочитать «по бумажке» какую-нибудь свою обычную разогревную инструкцию (вариант – попросить это сделать коллегу) и спонтанно присесть на несколько стульев: что мог услышать здесь «травматик», тихий интроверт, шебутной гиперактивный малый, нарциссичная Царевна-Лебедь или кто угодно еще. Возможно, «любимой» формой разогревов мы невольно провоцируем появление на авансцене тех или иных радикалов. Дело темное, и его надо время от времени прояснять.
И последний вопрос – хотя их могло быть еще с десяток: чем мне на самом деле нравятся или не нравятся разогревы? Какие люблю и с легкостью придумываю, а какие меня как-то…не радуют?
Функционально они могут быть вполне подходящими, но есть «свои», а есть такие «чужие», что при произнесении инструкции вслух директор все равно выдаст эту чуждость, и это будет иметь последствия.
Я начала этот разговор с темы управления и власти – но не будем забывать и о том, что их другой стороной бывает ответственность директора. А ответственность (каким бы скомпрометированным это слово ни стало в русскоязычном контексте) на самом деле – по крайней мере так считает Ялом вслед за Сартром – это прежде всего авторство. Работа над дизайном разогрева позволяет директору подумать и о группе, и о себе как о соавторе совместного творческого процесса.